Гигант в расплющенном виде. Раскраска белого пятна

28.03.2017 Выкл. Автор admin

Гигант в расплющенном виде. Раскраска белого пятнаЕсли Швейцарию расплющить, получилась бы территория, многократно превосходящая площадь нынешней Альпийской республики, которая насчитывает примерно сорок тысяч квадратных километров. Другими словами, горы и долины образуют огромную поверхность, на которой затерялись небольшие группки людей. Справа — отвесная скала, слева — другая.

Не ограничивается ли этим поневоле кругозор? В ближайшей долине уже звучит иное наречие, стоит воспринимать ее жителей всерьез?

Разнятся не только соседние долины, каждый регион пестует свою самобытность, отчего зарождается взаимная неприязнь. Прослывшие хвастунами жители Цюриха стали на базельском карнавале привычной мишенью для насмешек, едких стишков и острот (вроде: «Чем хорош Цюрих? Ближайшим поездом до Базеля!

»). Над восточными швейцарцами (Санкт-Галлен, Шаффхаузен, Тургау и Аппенцелль) подтрунивают из-за их говора. К «нижним» швейцарцам, каковыми считаются все, кроме «горцев», последние относятся терпимо лишь постольку, поскольку видят в них туристов, приносящих доход. Тессинцы, обитающие по другую сторону перевала Сен-Готард, постоянно чувствуют себя обойденными вниманием, а швейцарские франкофоны не устают злословить по адресу немецкоязычной Швейцарии.

Остаетсяеше несколько кантонов, вечно пытающихся усидеть между двух или нескольких стульев. Например, кантон Аргау, которому по неведомой причине приписывается особая тяга к культуре и который на самом деле характеризуется прежде всего тем, что он расположен между Цюрихом, Базелем и Берном. Впрочем, Аргау — это не только наиболее утомительная часть маршрута при переездах.

Этот кантон представляет собою среднестатистическое отражение всей Швейцарии. Вся страна как бы повторяет на общенациональных референдумах результаты кантонального голосования. Золо-турн, находясь между Берном и Базелем, занимает похожее географическое положение.

Этот кантон предпочитают для проведения различных конференций и встреч, что соответствует истинно швейцарской склонности к компромиссам. Особенно удобен город Ольтен, обосновавшийся внутри треугольника Берн-Базель-Цюрих и играющий роль центрального транспортного узла для немецкоязычной Швейцарии. Отсюда развивалась вся швейцарская железнодорожная сеть.

Хотя все швейцарцы недовольны «кантональным местничеством» — обвиняя в нем, разумеется, любой кантон, кроме собственного, — это не нарушает общей гармонии, ибо сохранение разнообразия в единстве и единства в разнообразии служит национальным связующим элементом. Швейцарцы ухитрились свести вместе на весьма небольшом пространстве то, что другим бывало не под силу. Здесь и несколько вершин-четырехтысячников с вечными снегами и глетчерами, а рядом — мягкий средиземноморский климат Тессина (кантон Тичино), Валлиса (Вале) и Женевского озера, не говоря уж о четырех языковых регионах, из которых Романдия (фран-кофонная Швейцария) тяготеет в культурном отношении к Франции, а Тичино не только лингвистически, но и географически — к Италии.

Не забудьте о пятидесяти тысячах ретороманцев, проживающих в горах Граубюндена и являющихся носителями редкого наречия, которое швейцарские власти всячески оберегают от вымирания. Добавьте сюда, наконец, княжество Лихтенштейн, пользующееся швейцарской валютой и швейцарской военной зашитой, если таковая вообще реальна. Но одновременно Лихтенштейн является налоговым раем, позволяющим уводить немалые суммы в том числе и от швейцарских налоговых органов.

(Количество фирм, зарегистрированных в Лихтенштейне, значительно превышает число его жителей. ) Там, где умещается столько разнообразия, становится тесно. К тому же две трети швейцарской территории необитаемы.

Недаром именно здесь был придуман мини-гольф. Тут вообще многое существует в мини-формате. Даже газеты имеют здесь более скромный, а потому практичный формат, чем в остальной Европе.

Вряд ли какая-либо страна мира обходится без языковых и культурно-этнических меньшинств. Швейцария же сплошь состоит из меньшинств. Каждый языковый регион чувствует себя меньшинством.

Немецкоязычные швейцарцы по отношению к Германии, тессинцы по отношению к Италии, жители Романдии оглядываются на Францию, а ретороманцы на самих себя. Швейцарии веками приходилось поддерживать стабильность своего многонационального государства, хотя ее вряд ли можно назвать выстраданной. Компромисс был и остается магической формулой, которой руководствуются прежде всего политики.

Можно сказать, что они озабочены компромиссом еще до того, как определят собственную позицию, чреватую тем или иным конфликтом. В день ожидаемого светопреставления китайский мудрец, вероятно, посадит деревце, а вот швейцарский политик постарается учредить специальную комиссию. Ведь столь важное событие немыслимо без «заслушивания сторон» (так называется обязательное обращение к кантонам и крупным общественным организациям с просьбой дать собственное заключение на проект федерального закона) и соответствующего референдума.

Вероятно, где-то такое возможно, но только не в Швейцарии. И вообще: если мировая катастрофа и разразится, то это еще не означает, что она затронет Швейцарию.

Баталии, разыгрывающиеся в иных парламентах, глубоко противны швейцарцам в собственной стране. Впрочем, можно посмотреть по телевизору дебаты немецкого Бундестага, которые воспринимаются как забавное политическое кабаре.

В остальном Швейцария боится конфликтов, как черт ладана. Отсюда многолетнее, даже многовековое нежелание заниматься внешней политикой.

Получивший мировое признание швейцарский нейтралитет и есть формальный отказ от роли непосредственного свидетеля, тем более участника какой-либо ссоры. По этой же причине общенациональный референдум отклонил в 1986 году вступление Швейцарии в ООН. После того, как четыре года спустя членом ООН стал Лихтенштейн, один ядовитый журналист написал, что теперь Организации Объединенных Наций не хватает лишь двух солидных членов — Сан-Марино и Монако.

Однако, в конце концов, швейцарские граждане незначительным большинством голосов высказались за вступление в ООН. 10 сентября 2002 года Швейцария стала 108-м членом этой международной организации.

Ее генеральный секретарь с облегчением констатировал данный факт, отметив, что никакая другая страна не принимала подобного решения путем всенародного голосования. Что ж, по крайней мере, проигравшие на референдуме могли воспринять эту исключительность как некое утешение.

По мнению швейцарцев, их страна практически достигла идеала. Любые перемены чреваты ухудшениями. Все сбалансировано настолько тонко, насколько это бывает со сложными конструкциями игры «микадо».

Кто покушается хоть на мельчайший параграф какого-либо закона, должен действовать с величайшей осторожностью, дабы не вызвать непредсказуемых последствий. Количество различных систем школьного образования соответствует в Швейцарии числу кантонов, ставки налогов существенно варьируются между общинами, в Федеральном совете (правительстве) никогда не бывает одновременно двух выходцев из одного и того же кантона, парламентские комиссии непременно формируются на паритетных началах. Такова обратная сторона бесконфликтности в Альпийской республике: паралич центральной власти, обусловленный стремлением к компромиссу и местным своеволием, который присущ федерализму.

Так попытки скоординировать различные системы школьного образования длятся уже более трех десятилетий. К 1987 году удалось договориться лишь о едином начале учебного года в конце лета. Столько же времени потребовала работа над новым проектом конституции, после чего в 1977 году дело было приостановлено, ибо общий подход так и не был согласован.

Читайте также:  Культура и СМИ

Очень жаль, поскольку даже преамбула конституции, предложенная известным швейцарским писателем Адольфом Мушгом, прозвучала (если отвлечься от неизбежного бравурного зачина) свежо и совсем не по-швейцарски: «Во имя Господа всемогущего! Отвечая воле граждан федерации обновить свой союз; сознавая, что свободен лишь тот, кто реализует свои свободы, и что мерилом силы народа служит благосостояние слабых; памятуя о необходимых ограничениях для любой государственной власти и об обязанности содействовать упрочению мира во всем мире, народ и кантоны Швейцарии принимают нижеследующую конституцию».

Принятие, однако, не состоялось. В 1995 году была предложена гораздо более осторожная конституционная реформа. После ряда неудачных попыток на референдуме 1999 года, благодаря небольшому перевесу положительных голосов, удалось ввести в действие обновленную редакцию конституции.

Удивительно, что избирательное право для женщин на федеральном уровне было узаконено референдумом 1971 года всего лишь с третьей попытки. Разумеется, отдельные кантоны и общины остались при особом мнении.

Так кантон Аппенцелль предоставил женщинам право голоса только в 1991 году. Впрочем, стойкие аппенцелльские мужчины сделали это отнюдь не добровольно.

Годом ранее на «общем сходе», где голосование осуществляется простым поднятием руки, они высказались против. Однако Федеральный суд заставил упрямцев впредь допускать женщин на «общий сход».

Остается только удивляться, что судьи (мужского и женского пола) отдали предпочтение закону и равноправию, а не верховенству кантональной автономии. В 1991 году швейцарцы попробовали отметить семисотлетний юбилей.

Семисотлетие «клятвенного союза»? Идея неплоха.

Получается, будто «островной менталитет» швейцарцев объясняется тем, что их предки дали союзную клятву еще тогда, когда земля считалась плоским диском. Однако еще раньше римляне заложили здесь ряд городов, которые — как, например, Цюрих имеют двухтысячелетнюю историю. Кого интересует столь седая древность, вполне может обнаружить в Швейцарии ее следы.

А как, собственно, возникла Швейцария? Как это часто бывает, контакты с внешним миром, предоставлявшиеся народу в гомеопатических дозах, породили внутреннее недовольство и одновременно стимулировали рост национального самосознания. Вполне достаточная причина для некоторого смятения умов.

Или же тут и впрямь не обошлось без чертовщины? Сегодня, когда существует множество тоннелей, позволяющих безопасное передвижение даже зимой, трудно себе представить, насколько непреодолимой преградой некогда были Альпы.

До середины XIX века к кантону Ури, огороженному с юга неприступными альпийскими скалами, можно было добраться лишь водным путем, по Фирвальдштетскому озеру. «Мама, а правда, что за горами тоже живут люди? » — спросил однажды, согласно преданию, некий любознательный малыш.

«Не будем зря ломать себе голову сынок», — ответила мать. Когда вы увидите небольшой Чертов мост, перекинутый через горную реку Ройс неподалеку от тоннеля Сен-Готард, знайте, что перед вами находится сооружение, сыгравшее для Швейцарии ключевую роль. Благодаря ему, примерно в 1230 году, соединились север и юг. Мост был якобы построен чертом, который поставил условие, что взамен получит душу первого, кто пройдет по этому мосту.

Находчивые жители Ури обманули черта, прогнав через мост козла. Разозленный коварством горцев, черт (кстати, летописец обнаруживает наличие души у козла задолго до того, как было признано наличие оной у женщин) швырнул огромный обломок скалы, чтобы обрушить мост, ведущий к перевалу Сен-Готард, но промахнулся.

Когда в 1980 году сооружался автомобильный тоннель через Сен-Готард, строители наткнулись на этот чертов камень. Взрывать его они не стали, а с немалыми трудностями оттащили в сторону, оставив как своеобразный памятник перед входом в длинный семнадцатикилометровый тоннель.

Сейчас сами жители кантона Ури сомневаются, правильно ли они поступили, сначала перехитрив черта, а позднее убрав с дороги обломок скалы, поскольку в выходные дни перед тоннелем скапливаются огромные автомобильные заторы длиной до тридцати километров, не говоря уж о страшном пожаре, который произошел в октябре 2001 года. Сегодня они протестуют против второго тоннеля, опасаясь еще большего увеличения транспортных потоков. Так или иначе проход через перевал Сен-Готард обеспечил жителям Ури не только возможность торгового сообщения, принесшего краю некоторый достаток, но и открыл для них контакты с внешним миром.

Через этот перевал германские императоры отправлялись на коронацию в Рим. В 1291 году (эта дата засвидетельствована документально) три древних кантона Ури, Швиц и Унтервальден договорились о создании оборонительно-наступательного союза. Подобных договоров было много, но этот, благодаря грамоте с печатью (легендарная «Священная клятва»), сохранился для истории.

Сим документом швейцарцы заявляли о своем непосредственном подчинении германскому императору, то есть о выходе из-под власти прежних алчных наместников и о назначении собственных судей. Остальной части легенды, где говорится уже о Вильгельме Телле, швейцарцы обязаны немцу, а именно Фридриху Шиллеру. ‘ Его миф о Вильгельме Телле успел за несколько веков настолько прочно укорениться в сознании швейцарцев, что многие принимают его за чистую монету.

Оно и не удивительно. История впрямь хороша. Телль отказался отдавать почести шляпе наместника Геслера, за что был наказан.

Выстрел «в яблочко» важен не столько как исторический факт, сколько как удачная драматургическая находка. Но еще важнее другое.

Телль стал сомнительным образчиком для определенной категории людей: ведь он коварно убил Геслера из засады, выстрелом в спину. Террористический акт? Несомненно.

Недаром анархист Бакунин считал Телля «героем политического убийства». Ныне у легендарного швейцарца есть немало фрустрированных последователей, которые точно знают, кого именно Вильгельм Телль лишил бы жизни сегодня. Работы у него нашлось бы с избытком.

Для одних Телль служил символом борьбы против вступления в ООН, других он вдохновляет на протест против атомной энергетики, третьих зовет отстаивать право свободно владеть оружием и пользоваться им. Но и это еще далеко не все. Телль используется в Швейцарии для рекламы всяческих товаров, от яблочного сока до часов, а если фирма не может изобразить на собственной продукции всего Телля, она довольствуется хотя бы его арбалетом, чтобы засвидетельствовать истинно швейцарское качество, например: «Наш маникюрный набор — точное попадание!

» Ученые до сих пор спорят, существовал ли Вильгельм Телль на самом деле, но то, что он застрелил Гесслера, каким-то образом не подлежит сомнению. Ведь должность наместника во внутренней Швейцарии была действительно небезопасной, поэтому упрямых обитателей горных долин предоставляли самим себе даже тогда, когда этот край еще принадлежал германской империи.

Читайте также:  Швейцарская политика. Машина для голосования

Трений хватало. В ходе кровопролитных сражений горцы, воевавшие пешими, побеждали хорошо оснащенные армии австрийских рыцарей благодаря своей отваге и новому оружию — алебарде, которая проламывала стальные панцири. За несколько десятилетий к первоначальному союзу присоединились кантоны Люцерн, Цуг, Гларус и Берн, что привело к многоязычию.

К 1419 году союз почувствовал достаточную силу для экспансии. Возникла потребность обезопасить обе стороны перевала Сен-Готард. Беллицоне, то есть Тессину, пришлось подчиниться этой экспансии.

Так Швейцария еще более расширила свое культурное, языковое и климатическое разнообразие. Немцы хорошо понимали это, поскольку Тессин слыл к северу от Рейна краем чудес. (К немцам в Тессине мы еще вернемся.

) Позднее Берн завоевал кантон Во, что сделало тогдашнюю Швейцарию трехязычной. В ту пору у швейцарцев хватало проблем и внутри союза. Нужно было избежать чрезмерной концентрации власти в чьих-либо руках, наладить отношения между городом и деревней, воспрепятствовать выходам из союза и защитить от внешних посягательств свободу, доставшуюся после свержения власти имперских наместников.

Это происходило, например, в Швабских войнах 1498-1499 годов, вошедших в немецкие учебники под названием Швейцарских войн. В те времена швабские князья презрительно именовали горцев «коровниками», считая их грубой и неотесанной деревенщиной. Это особенно относилось к швицам — жителям кантона Швиц.

Отсюда название перешло на все союзные кантоны, чему способствовали сами горцы, слегка видоизменив ругательное прозвище и превратив его в самоназвание — «швейцарцы» и «Швейцария». В отместку они всех немцев до сих пор кличут швабами.

Сами же Швабские войны послужили для швейцарского союза чем-то вроде удачной рекламной кампании, так как о приеме в союз попросили кантоны Базель и Шаффхаузен. Просьба была удовлетворена. Тессин на юге, горы с вечными снегами в центре, довольно большие равнины, судоходный Рейн, некоторое количество солидных городов — Швейцария располагает полным набором того, что необходимо приличной стране.

Пусть не роскошный замок, а четырехкомнатный дом с огородом и садом. Получился вид с глянцевой почтовой открытки. Такой остается Швейцария по сей день.

Регионализм явно преобладает над централизмом. Соседи оставили страну в покое — отчасти потому, что швейцарцы служили каждому, кто платил. Порой на европейских полях сражений друг другу противостояли армии, укомплектованные швейцарскими наемниками.

Экспансия самой Швейцарии носила умеренный характер, а после проигранной битвы под Мариньяно (1515 г.) с завоеваниями и вовсе было покончено. С тех пор утвердился принцип нейтралитета. Тридцатилетнюю войну Швейцария использовала для себя как школу скромности, компромисса и терпимости, дав приют беженцам самого разного происхождения, которые принесли с собою разнообразие идей, неиссякаемую изобретательность, что выразилось, например, в создании целой отрасли производства часов.

Подобное поведение оправдало себя и в политическом отношении. С 1648 года Швейцария уже формально перестала подчиняться Римской империи германской нации.

Осажденная Швейцария превратила за несколько веков свою отгороженность из затянувшегося исторического курьеза в устойчивую норму, которая признается окружающими независимо от того, полыхают рядом войны или нет. С XVI века Швейцария успешно развивает туристический сектор своей экономики. Первыми туристами были англичане, открывшие для себя страну, мужчины которой обладают здравой рассудительностью, а женщины отличаются свободным и одновременно спокойным нравом.

Этот восторженный интерес перекинулся на Германию: идиллический край, свободная и простая жизнь, близость к природе, симпатичные традиции прямой демократии. Взять хотя бы всеобщий сход кантона, куда собираются обычные крестьяне, ремесленники и горожане (без определенного имущественного ценза, конечно, не обойтись).

Волеизъявление происходит прямо здесь же, в тесном кругу, простым поднятием руки, то есть народ сам принимает законы и решения, а не только служит их послушным адресатом. К тому же здесь платят гораздо меньшие налоги, чем подданные Рейха.

И все же окончательной независимости Швейцария тогда еще не обрела. После поражений Наполеона — на короткое время он оккупировал Швейцарию, частично осуществил территориально-административную реформу, а главное, ввел гражданские свободы — в 1815 году значительная часть Романдии, в том числе город Женева, более или менее добровольно присоединились к федерации.

С тех пор государственные границы Швейцарии не изменялись. Вхождению Форарльберга воспрепятствовал кантон Аппенцелль, враждовавший с соседями.

А ссоры импортировать не годится. В 1848 году произошла буржуазная революция.

По велению времени швейцарцы позаимствовали у Французской революции либеральные идеи, а у американской конституции — двухпалатный парламент и федералистские структуры. Все в мини-формате. Прежний союз автономий преобразовался в федеративное государство.

По такой же схеме разворачивались буржуазные революции других европейских стран, хотя и с гораздо меньшим успехом. Реакционная аристократия нанесла ответный удар, поэтому к 1870 году Швейцария осталась в Европе единственным демократическим государством. С 1848 года появился запрет для швейцарских граждан на военную службу в иностранных армиях, за исключением папской швейцарской гвардии, что, видимо, считалось служением Богу.

Швейцарский историк Эдгар Бонжур написал о возникновении швейцарской федерации, что «она является одним из самых странных и загадочных событий не только отечественной, но и мировой истории». И еще.

«Если другие народы воспринимают собственное прошлое как тяжкое бремя, а себя считают несчастными потомками, то нам посчастливилось узреть для себя в деяниях наших предков утешение и наставление». Между прочим, начиная с 1848 года Берн стал городом федерального значения (но не столицей) из-за своего более центрального местоположения, чем у Цюриха, которому — и без того самому большому швейцарскому городу — не хотели придавать дополнительной значимости. Впрочем, Берн обошел не только Цюрих, но и Люцерн с Лозанной.

В качестве своего рода компенсации Цюрих получил Национальный музей, Лозанна — Федеральный суд, а Люцерн — Страховой суд. У каждого крупного швейцарского города появился предмет особой гордости. У Берна — резиденция правительства, в Женеве расположилось европейское представительство ООН, Базель служит воротами в Европу благодаря интенсивным контактам с Баден-Вюртембергом, Эльзасом и определенному тяготению к Романдии.

Цюрих же остается самым большим. (Это обстоятельство, а также заносчивость, которая приписывается жителям Цюриха, делают его не слишком популярным в остальной Швейцарии. Средства массовой информации тоже обвиняются в излишне благосклонном внимании к Цюриху.

Подобные упреки можно адресовать и нашей книге. Что ж, мы живем в Цюрихе и не пытаемся скрывать наших симпатий. ) В XX веке Швейцария довела до совершенства свою тактику, с помощью которой она ухитрилась, присутствуя везде, оставаться в стороне от конфликтов и не брать на себя никакой ответственности.

Читайте также:  В гостях у Кюде и Сусле

Обе мировые войны, за которые Швейцарию уж никак нельзя винить, положительно повлияли на ее экономику, хотя особенно Первая мировая война принесла стране большие социальные проблемы, что показала всеобщая стачка 1918 года. Нейтралитет подразумевает либо отказ от экономического сотрудничества с любой из противоборствующих сторон, либо экономическое сотрудничество со всеми сразу.

Последний вариант уже тогда показался предпочтительнее. Швейцария приняла у себя часть подразделений ООН задолго до того, как сама стала членом этой всемирной организации.

В Красном кресте Швейцария играет ведущую роль. Она не присоединялась к экономическому бойкоту против ЮАР, Чили, СССР или Кубы и осуществляла дипломатическое представительство Кубы в США (и наоборот).

Опыт учит: оказанные разным странам услуги рано или поздно себя оправдают. Хорошие контакты сделали Швейцарию основным импортером кубинских сигар для Европы (правда, фирма «Давидофф» переориентировалась на Доминиканскую республику), а связи с ЮАР и вовсе обернулись настоящим «золотым дном»: после войны Цюрих стал вторым по значимости после Нью-Йорка центром мировой торговли золотом.

В 1994 году золотые прииски Запада добывали 1846 тонн золота. 1449 тонн были импортированы в Швейцарию и по большей части вновь экспортированы. Люцерн служит алмазной столицей, а Цуг считается четвертым нефтяным рынком после Лондона, Нью-Йорка и Токио.

Относительно неприсоединения к бойкотам устоялось мнение: Швейцария занимается тем, что другие с удовольствием сделали бы и сами, если бы имели такую возможность или вовремя проявили бы находчивость. Однако после проблем с «нацистским золотом» у Швейцарии возникли проблемы с «золотом апартеида».

Имидж швейцарской «безукоризненности» остался в прошлом. С середины XIX века Швейцария проделала значительную эволюцию от аграрной страны, бедной сырьевыми ресурсами, через развитие промышленности индустриального государства до формирования преобладающей и хорошо отлаженной сферы услуг в экономике, не обремененной серьезными социальными конфликтами. Удивительно, но о том, какой ценой Швейцария завоевала свое благосостояние, заговорили лишь в начале нового тысячелетия, зато уж сразу во всем мире.

Дискуссия развернулась не без активного участия давнего и вроде бы надежного союзника — США. Швейцарии пришлось выслушать серьезные упреки за свое поведение в годы Второй мировой войны.

К тому же поначалу швейцарцы, как всегда, оспаривали любые утверждения, ставившие под сомнение безупречность моральной репутации своих политиков, банкиров и крупных предпринимателей, хотя на свет выплывали все более неприглядные факты. Да, Швейцария находилась в окружении воюющих сторон, однако она поддерживала интенсивные экономические контакты с Германией и Италией не только под давлением обстоятельств.

Различные швейцарские фирмы еще до войны воспользовались благоприятной возможностью для экспансии на германский рынок. Евреи, вынужденные продавать свои предприятия ниже стоимости, зачастую уступали их швейцарцам. Но это еще не все.

Доказано, что часть золота, награбленного нацистами, попадала на мировой рынок через Швейцарию, а евреи, чьи родственники погибли в концлагерях, нередко не могли после войны, несмотря на все юридические усилия, вернуть себе банковские счета покойных, заблаговременно размешенные в швейцарских банках. Поведение Швейцарии в годы Второй мировой войны было подробно проанализировано обширным историческим исследованием Комиссии Бержье (2001 г.). Эта комиссия была учреждена под нажимом американских политиков, юристов и общественных организаций.

Впрочем, не начинайте ваших бесед со швейцарцами с этих темных пятен на национальной репутации. Лучше выразите ваше положительное отношение к удивительному отсутствию трудовых конфликтов. Острая классовая борьба закончилась в Швейцарии в 1937 году.

Работодатели и профсоюзы заключили мировое соглашение, заявив об отказе от забастовок и локаутов как способе решения социальных конфликтов. Независимый арбитраж призван способствовать достижению компромисса. Подобная политика себя оправдала.

Между 1955 и 1985 годами на тысячу занятых в Швейцарии приходилось всего два забастовочных дня (для сравнения: ФРГ — 30, Франция — 137, Италия — 706). Тем большей неожиданностью для поколений, достигших солидного благосостояния в 1940-1960-х годах, стало молодежное протестное движение, которое громко заявило о себе в Цюрихе в 1980 году. Причем этот молодежный протест вовсе не был завезен сюда из Парижа или Берлина, как это случилось в 1968 году.

На протяжении нескольких месяцев, даже нескольких лет, по выходным на улицах Цюриха происходили столкновения между демонстрантами и полицией. Власти испытывали серьезное замешательство, поскольку у бунтующей молодежи не имелось ни собственной программы, ни определенной организации, за ней не стояли политические партии. Молодежь просто выражала свой протест против крупнейшего города Швейцарии, заевшегося, своекорыстного, самодовольного и лицемерного.

Ярость нацелилась на сияющие витрины магазинов. Нанесенный ущерб ужаснул городские власти и газету «Нойе Цюрхер Цайтунг». Зато цюрихская газета «Тагес-Анцайгер» подверглась бойкоту со стороны рекламодателей, поскольку ее журналисты правдиво описывали разыгравшиеся события.

А объективные репортажи далеко не всегда нравились полиции, которая применяла резиновые пули, отчего лишились глаз двенадцать молодых людей. И все-таки было бы цинично утверждать, что это были веселые денечки.

Да, манифестации, о которых заранее оповещала газета молодежного протестного движения «Айсбрехер», нередко искрились остроумием. Демонстранты, двигавшиеся по главной улице Банхофштрассе, с удовольствием наблюдали, как испуганный персонал магазинов и бутиков опускает решетки или ставит импровизированные щиты, чтобы уберечь от камней витрины.

Молодые люди скандировали им «Быстрее! Быстрее!

», а спешащим к магазинам прохожим: «Покупайте! Покупайте!

». Легендарными стали «голая демонстрация» и прорвавшиеся на телевизионную дискуссию представители бунтующей молодежи, которые под видом семейной пары «госпожи Мюллер» и «господина Мюллера» так рьяно призывали энергичнее использовать резиновые пули, слезоточивый газ и полицейские силы, что обескураженным политикам пришлось ретироваться из студии. С протестным движением удалось справиться благодаря давним и испытанным методам: уклонение от диалога, выжидательность, уход от ответственности, заверения, что готовятся некие реформы.

Причем все это затягивалось до тех пор, пока в стане бунтарей внутренние разногласия не привели к расколу. Затем вновь воцарились спокойствие и порядок, столь необходимые для трудолюбивых граждан и привлекательные для иностранных туристов.